Война в нашей стране идет четвертый год, но многие в тылу продолжают о ней судить по книгам и фильмам. Стереотипы о фронте проявляются в любой конфликтной дискуссии между военными и гражданскими. Форма дарит своему носителю дополнительную легитимность – и добавляет громкости его позиции. А потому у тех, кто берется ему возражать, возникает запрос на обесценивание.

Мобилизация. Зарплаты военных. Распределение ответственности между тылом и фронтом. Любая тема, задевающая публичный нерв, ожидаемо превращается в дебаты. Военных меньше, но они громче – и оттого у многих возникает соблазн заглушить голоса, которые говорят неприятное. И самый простой способ – это попытаться лишить собеседника его символического статуса.

" Из окопов не пишут ". Я помню, как в первый год полномасштабной войны в батальон на харьковщину привезли стопку бумажных газет. Четыре страницы, какое-то статутное название и странная смесь официоза с перепечатками внутри. Газета была родом из девяностых – как, вероятно, и тот полковник, который придумал ее печатать.

Когда-то линия фронта и правда была информационным необитаемым островом. Источником новостей – звонки родным и случайные разговоры. Но с тех пор старлинки принесли цивилизацию на каждый взводный опорный пункт. Мессенджеры и соцсети перестали быть признаком тыла. Каждый солдат отныне волен выбирать досуг по себе. Пока одни смотрят порно, другие не менее увлеченно спорят в комментариях.

Спутниковый интернет подарил нашей войне онлайн-статус. Управление боем идет в Signal. За разгромом вражеских колонн штабы следят в прямом эфире. Тыл начинает свой день с просмотров видео с поля боя. И если вам кажется, что солдат на нуле похож на Робинзона – вы застряли в прошлом.

" У военного нет времени на соцсети ". В среднем военный быт на 90% состоит из рутины и на 10% из запредельного. Соотношение может меняться от ситуации к ситуации, но в любом случае это баланс, а не монополия. К тому же клиповость соцсетей идеально совпадает с клиповостью армейского графика – и оттого соцсети становятся спутником любого перекура. А потому мы остаемся онлайн даже тогда, когда вам кажется, что не должны.

Вдобавок, соцсети – это самая удобная замочная скважина, чтобы подглядывать за тылом. А заодно – чтобы подтверждать свои худшие или лучшие (зависит от запроса) стереотипы о тех, кто за твоей спиной. Соцсети – это форточка в ту жизнь, в которую каждый из нас хочет вернуться. А потому у нас есть на вас время – даже если у вас на нас его нет.

" Форма слишком чистая ". У нас есть чистая форма. Мы стрижемся и бреемся. Вопреки аномальности происходящего у нас есть запрос на нормальность – и мы ее косплеим, как можем. Кроме того, это еще и попытка не терять связь с собой довоенным.

Армейская реальность провоцирует разные модели поведения. С одной стороны, война не дает нам строить планы. Загадывать на завтра и откладывать до лучших времен. Твое будущее туманно, твоим настоящим управляют другие, а потому есть только "здесь" и "сейчас" – и в этом природа наших спонтанных покупок. Война приучает жить в моменте – и потому многие спускают свои боевые на самые неочевидные вещи. Знаю тех, кто купил себе во время службы автомобиль – потому что устал жить в режиме "отложенной жизни".

А бывает и наоборот. Когда неопределенность настоящего заставляет сооружать себе в будущем понятный и знакомый маяк. По этой причине кто-то берет себе в кредит квартиру. Кто-то женится. Кто-то поступает в университет и ездит два раза в год на сессии. И если вам кажется, что у человека в форме есть лишь одна правильная модель поведения, то советую вам оглянуться вокруг.

Абсолютное большинство из нас – вчерашние гражданские. Каждый принес в армию свои тыловые привычки. И если завтра вы наденете пиксель, то заберете с собой в ЗСУ все ваши тыловые "guilty pleasure". Одни из вас будут тратить. Другие – экономить. Одни решат отложить жизнь на завтра. Другие станут жить в моменте. Но что вас точно всех объединит, так это рассуждения соцсетей о том, что гигиена, опрятность и финансовое поведение выдают в вас "ряженого".

" Он служит в тылу ". Довольно странный упрек, если честно. Присяга накладывает на тебя кучу ограничений. Ты становишься частью системы, которая полностью регламентирует жизнь. Армия решает, что тебе есть, где жить, чем заниматься и как выглядеть. Ты превращаешься в армейское имущество, и ЗСУ ставит тебя на учет точно так же, как танк или плоскогубцы.

Служба в тылу комфортнее линии боевого соприкосновения. Намного комфортнее блиндажа. И намного сложнее любой жизни в тылу. Потому что пока вы победу обсуждаете, он в нее инвестирует – свое время, комфорт и карьеру.

Его география может измениться в любой момент. Уровень безопасности – точно так же. Он принадлежит стране, и именно она определяет его функционал. Если захочет – он будет носить круглое и катить квадратное. Если захочет – она сменит его тыловой статус на фронтовой.

Когда тыл начинает упрекать военного, что он служит не там, это вызывает удивление. Потому что так обычно поступают те, кто не хочет мобилизовываться даже на тыловые должности. Все те, кто "держат экономический фронт", "полезнее в тылу" и "нерожденные для войны".

Да, у военных есть своя иерархия. Свой юмор. Свое высокомерие. Но все это – шутки граждан Полиса. Чтобы иметь на них право, нужно стать частью Полиса. Принять присягу и поехать в бригаду. Тогда весь арсенал иронии к вашим услугам. Но не ранее.

Потому что упрекать военного в тылу могут лишь те, кто делает для победы больше, чем он. А не те, кто меньше.

Не путайте.

Павел Казарин