"Siloviki Versus Oligarchy" – так называлась колонка, опубликованная на страницах The New York Times в далеком 2003 году. Ее автор, ныне покойный пулитцеровский лауреат Уильям Сафайр, комментировал резонансное дело ЮКОСа в РФ. И писал о том, как на смену влиятельным российским олигархам приходят еще более влиятельные siloviki: при раннем Путине это слово вошло в западный политический лексикон без перевода.

Как известно, Украина – не Россия. Но тем менее некоторые цивилизационные феномены характерны для обеих постсоветских стран, и одним из них стало могущество олигархов. Если в РФ расцвет олигархии пришелся на 1990-е, то в Украине олигархическая эпоха продолжалась и в 2000-х, и в 2010-х.

На протяжении десятилетий именно олигархи считались наиболее влиятельными людьми в нашей стране. С олигархами связывались главные события украинской политической жизни. С олигархами ассоциировались вечные отечественные проблемы: отсталость, бедность, коррупция.

Олигархические деньги казались самым мощным оружием на украинской земле. В то же время отечественный силовой аппарат не шел ни в какое сравнение с российским.

Вооруженные силы Украины много лет выглядели ненужным рудиментом советского прошлого. А МВД и СБУ воспринимались как платная обслуга олигархии и были окружены всеобщим презрением.

Впрочем, нет худа без добра. Перманентная конкуренция олигархических кланов создавала стихийные сдержки и противовесы, препятствовавшие установлению настоящего авторитарного правления в Киеве. А относительная слабость силового аппарата во многом способствовала успеху отечественных протестов в 2000-х и 2010-х. В отличие от Путина и Лукашенко, Кучме и Януковичу так и не удалось создать достаточно мощную репрессивную машину, всецело преданную режиму.

[BANNER5]

Но все в этом мире когда-нибудь проходит, и эпоха могущественных украинских олигархов тоже подошла к концу. Сокрушительным ударом по олигархии стала полномасштабная война. После 2022 года бывшие хозяева жизни не только потеряли миллиарды долларов, но и лишились политического влияния – то есть перестали быть настоящими олигархами.

В новом украинском государстве, централизованном и милитаризованном, их судьбы сложились по-разному. Кто-то сидит за решеткой. Кто-то находится под санкциями. Кто-то сбежал из страны. А другие сосредоточились на личном выживании, предоставили свои медиа-активы в распоряжение действующей власти и отказались от прежних амбиций.

Теперь истинное могущество в нашей стране обеспечивают не деньги, а силовые рычаги. Людей в дорогих костюмах уверенно теснят люди в форме. И было бы странно ожидать чего-то другого в разгар крупнейшей войны в истории за последние сорок лет.

Сегодня выживание Украины напрямую зависит от силовых структур. Украинская армия – главный заслон на пути вражеских орд. Украинские спецслужбы – щит и меч воюющего государства. Украинские правоохранители – залог спокойствия в тылу. Вполне закономерно, что за последние три года наш силовой аппарат обрел власть, невообразимую до 24.02.2022.

Благодаря российской агрессии в постсоветской Украине появляются собственные по-настоящему влиятельные siloviki: значительно позже, чем в постсоветской России. С одной стороны, это естественное требование военного времени. А с другой – неожиданное удовлетворение народного запроса на сильную руку, который фиксировался задолго до большой войны.

[BANNER1]

Правда, население склонно мечтать об идеальных, сферических силовиках в вакууме: о людях, которые, получив почти неограниченные полномочия, останутся рыцарями без страха и упрека. Но, к сожалению, в реальном мире действует другая закономерность. Чем больше власти получают силовики, тем больше злоупотреблений будет связано с этой властью. Так происходило всегда и везде. И, конечно, нынешняя Украина не могла стать исключением.

Если силовые структуры осуществляют недобровольную мобилизацию, кто-то неизбежно попытается превратить ее в источник обогащения, а кто-то – в инструмент политического прессинга и сведения счетов.

Если силовые структуры обеспечивают защиту информационного пространства от вражеского влияния, кто-то неминуемо попробует воспользоваться этим для подавления оппонентов.

А если силовые структуры выявляют бизнес, связанный с врагом, кто-то непременно постарается использовать эту деятельность для вымогательства, рейдерства и уничтожения конкурентов. 

Причем обуздать сам себя силовой аппарат не в состоянии. Любая попытка бороться со злоупотреблениями исключительно путем репрессий приводит к тому, что главный репрессивный орган оказывается главным рассадником злоупотреблений. Поэтому в Советском Союзе наиболее развращенной и порочной структурой стало ОГПУ-НКВД-КГБ, в Третьем Рейхе – СС, а в путинской России – ФСБ.

Сдерживать злоупотребления силового аппарата позволяет только эффективной гражданский контроль. Однако в стране силовиков это более сложная задача, чем в стране олигархов. Достаточно вспомнить, что в олигархических 1990-х российские журналисты считались чрезвычайно влиятельными людьми, и цепных псов демократии из Москвы ставили в пример украинским коллегам. Но стоило тамошним силовикам взять верх над олигархами, и хваленая "четвертая власть" в РФ капитулировала за считанные годы.

Означает ли это, что Украина обречена частично уподобиться своему врагу? Что в обозримой перспективе наша страна обязательно скатится к силовой автократии? Разумеется, нет.

Это означает лишь то, что многолетний опыт борьбы за демократию, приобретенный Украиной до 2020-х, в значительной мере утратил актуальность. Отечественные реалии времен олигархии и двух Майданов стали достоянием истории. А новая реальность требует новых подходов, умений и навыков. И если кто-то из нас по-прежнему собирается отстаивать демократические ценности, права человека и свободу слова, то этим придется заниматься в других исторических условиях.

Одно дело – когда уличные протесты пробуют подавить под предлогом "защиты общественного порядка". Другое – когда несанкционированная уличная активность пресекается во имя национальной безопасности.

Одно дело – когда силовые органы пытаются бороться с "радикалами" и "экстремистами". Другое – когда силовики расправляются с предполагаемой агентурой внешнего врага.

Одно дело – публичная критика олигархии и ее ставленников, гарантирующая дружные аплодисменты читателей, слушателей и зрителей. А другое – публичная критика силового аппарата, которую многие могут посчитать предательством Родины.

[BANNER2]

Реальной демократии, свободы слова и соблюдения прав человека не бывает без влиятельной оппозиции. Но в олигархические времена украинская оппозиционность по умолчанию воспринималась как борьба за все хорошее и против всего плохого. А в эпоху силовиков любое проявление оппозиционности можно интерпретировать как борьбу с собственным государством в интересах вражеского государства. Причем во многих случаях такая интерпретация будет вполне справедливой.

Так что отныне украинской общественности предстоит перманентный поиск ответов на два проклятых вопроса. Сколько власти должны получить отечественные силовые структуры, чтобы их не победили и не заменили вражеские siloviki? И сколько власти может получить наш силовой аппарат, чтобы у него не оказалось слишком много сходства с вражеским?

Михаил Дубинянский