За два года структура оборонных закупок в Украине радикально изменилась: ключевые бюджеты переместились в сектор ударных одноразовых дронов — FPV, перехватчиков и дальнобойных deep‑strike платформ.

Этот сегмент оказался идеальной зоной для непрозрачного освоения средств: дроны-камикадзе после применения исчезают без следа, а значит — без отчетности, без проверки реальных затрат и без возможности установить их реальную цену. В отличие от разведывательных БПЛА, где каждая потеря фиксируется и требует объяснений, ударные дроны можно списывать сотнями — и ни один контролирующий орган не задаст вопроса, сколько они стоили и насколько были эффективны. Эта безнаказанность и породила почву для завышенных цен, схем через иностранные прокладки и манипуляций с себестоимостью.

Сегодня 70–80% рынка ударных систем контролируют несколько компаний, тесно связанных с властью. Фактически отрасль стала закрытым клубом: доступ к миллиардным бюджетам имеют одни и те же структуры, тогда как независимые производители либо вытесняются, либо блокируются административно. Один из характерных примеров — Fire Point, которая из никому не известной фирмы превратилась в одного из крупнейших реципиентов оборонного финансирования, получив сотни миллионов долларов через «датскую модель», а позже — новые обязательства от европейских правительств.

Стремительный рост таких игроков сопровождается явными признаками лоббистского прикрытия: отсутствие публичных проверок, стабильное бронирование сотрудников, закрытые финансовые схемы, демонстративная поддержка от представителей силовых структур и участие государственных медиа в продвижении продукции. В результате рынок перестал быть конкурентным — он стал распределительным центром, где ключевое значение имеет не качество, а отношения.

Экономика процесса проста и безжалостна. Даже при официальной марже в 20–25% ежедневная прибыль от массового производства ударных дронов достигает миллионов долларов. А сверхдоходы формируются через завышение стоимости комплектующих, ввод в цепочку фиктивных иностранных посредников и непрозрачные логистические каналы. Итог — речь идёт о сотнях миллионов долларов ежегодно, что создаёт жёсткие кланы и борьбу за влияние.

Военные последствия — побочный эффект. Приоритетное финансирование ударных систем происходит за счёт хронического недофинансирования разведывательных дронов, систем РЭБ и других критически важных направлений. Всё чаще решения о закупках диктуются не оперативными потребностями армии, а финансовыми интересами конкретных производителей.

Ранее "Знай" писал, как судебные решения и схемы чиновников превращают бюджет в источник обогащения.

Также сообщали как Ирина Терех за полгода стала королевой оборонки и освоила бюджетные потоки.

Ещё рассказывали, что годами под носом у силовых ведомств работала схема с продажей теневого газа на Сахалинском месторождении.