Дискуссии о вялых перспективах роста экономики в Европе ведутся как минимум с начала века, но в 2020-х они приобрели неотложный характер. И дело не только во вторжении России в Украину, которое показало опасность зависимости от импорта энергоносителей, но и в смене администрации в США, что заставило европейцев задуматься о том, как они смогут гарантировать своё процветание, безопасность и суверенитет в будущем.

Кроме того, поскольку Америка и Китай вырвались вперёд в гонке искусственного интеллекта (ИИ) – а многие считают его новой технологией общего назначения, подобной интернету – отсутствие динамизма в Европе равнозначно чрезвычайной ситуации.

Проблема не только в часто упоминаемом отставании Евросоюза от США по уровню подушевых доходов. Европа уже давно отстаёт технологически: у неё очень мало глобально признанных лидеров в экономике цифровых платформ, в разработках искусственного интеллекта, в новой космической гонке и в других отраслях, которые будут важны для конкурентоспособности и безопасности в XXI веке.

Европа сильно зависит от передовых технологий, создаваемых в других странах, и она не способна обеспечить такой рост экономики, который необходим для финансирования её стратегических целей и будущих обязательств. Она превратилась в хрестоматийный пример важности созидательного разрушения, то есть вытеснения менее производительных фирм инновационными конкурентами. Откажитесь от этого, и умеренное снижение перспектив роста экономики станет лишь началом ваших проблем.

При всех своих успехах в качестве торговой и регулирующей силы Европа будет оставаться уязвима, если её инновационная деятельность не достигнет таких же темпов и масштабов, как в США, Китае и других странах.

ИИ обладает потенциалом генерировать новые знания и идеи (помимо выполнения широкого спектра услуг и традиционных производственных функций), поэтому он вполне может стать мотором удвоенной мощности для созидательного разрушения, которое в итоге обеспечит рост экономики.

Важность передовых инноваций повышается по мере приближения экономики к технологическим рубежам. Но для прорывных инноваций надо увеличивать инвестиции в исследования и разработки, этого недостаточно.

Как подчеркивается в докладе "Будущее европейской конкурентоспособности", подготовленном для Еврокомиссии бывшим президентом Европейского центрального банка и премьер-министром Италии Марио Драги, этот континент застрянет на неспешном среднем уровне инноваций, если не добьётся значительного прогресса на трёх главных фронтах:

• устранение всех барьеров, мешающих появлению полностью интегрированного рынка товаров и услуг;
• создание адекватной финансовой экосистемы, которая будет поощрять компании брать на себя долгосрочные риски (начиная с венчурных капиталистов и институциональных инвесторов, таких как пенсионные фонды и паевые фонды);
• проведение промышленной политики, благоприятной для инноваций и конкуренции, в ключевых отраслях, включая энергопереход, оборону и космос (в том числе ИИ), биотехнологии.

Европа не просто избегает промышленной политики под предлогом проведения антимонопольной политики, но и делает акцент на конкуренции между существующими фирмами внутри Европы, при этом уделяется мало внимания выходу на рынок новых игроков, а также конкуренции за пределами Европы, начиная с США и Китая.

Выход на рынок новых инновационных фирм из других стран мира – это фактически и есть суть созидательного разрушения, которое нужно Европе для ускорения экономического роста. В начале 2000-х Джузеппе Николетти и Стефано Скарпетта из ОЭСР показали, что рост производительности в США в основном достигался благодаря замене старых, менее эффективных фирм новыми, инновационными, а в Европе прирост производительности в основном происходил внутри уже существующих фирм. Многие из нынешних проблем Европы можно объяснить этим базовым различием.

Если говорить шире, Европе нужно обновить свою экономическую доктрину, которая превратила её в гиганта регулирования, но при этом в бюджетного карлика. Прежде всего, выполняя установленное Маастрихтским договором ограничение дефицита бюджета, власти должны прекратить учитывать инвестиции, стимулирующие рост экономики, таким же образом, как и различные программы текущих госрасходов (пенсии, пособия и так далее).

Кроме того, они должны допускать разумные меры промышленной политики, в частности, для стимулирования конкуренции и инноваций. Наконец, странам еврозоны следует разрешить коллективные заимствования ради инвестиций в новые технологические революции при условии, что эти страны будут демонстрировать дисциплину в управлении госрасходами.

Содействие созидательному разрушению и прорывным инновациям в Европе потребует дополнительных мер, содействующих релокации работников из отстающих отраслей в передовые, а также компенсации краткосрочных убытков из-за структурных реформ. Именно поэтому я поддерживаю датскую модель "гибкой соцзащиты" (flexicurity), когда государство выплачивает зарплату уволенным работникам, пока они проходят переподготовку и ищут новую работу. Промышленная революция на базе ИИ требует не меньшего.

Именно европеец, Йозеф Шумпетер, понял центральное значение созидательного разрушения для экономического развития. Сегодня европейцы должны не только поддержать этот процесс, но и сделать его инклюзивным и социально приемлемым, если они хотят процветать в предстоящие годы и десятилетия.

Филипп Агьон – лауреат Нобелевской премии по экономике 2025 года, профессор Коллеж де Франс и Лондонской школы экономики, сотрудник Центра экономической эффективности (CEP).

Copyright: Project Syndicate, 2025. www.project-syndicate.org