Недавние события в Украине в очередной раз показали важность независимости антикоррупционных органов. Осознание "гигиенической" необходимости такой независимости гражданским обществом продемонстрировала так называемая "Картонная революция".

Также важным маркером является реакция европейских партнеров на деструктивные законотворческие инициативы и активизацию расследований Службы безопасности Украины (СБУ) в отношении детективов Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). В конце концов, так называемый "Миндичгейт" ярко доказывает, что, пожалуй, только НАБУ может позволить себе расследование коррупции такого уровня, благодаря как специализации, так и своей независимости.

Независимость НАБУ имеет много граней. Это структурная и операционная автономия, порядок назначения/увольнения руководителя, наличие достаточных полномочий для эффективной работы (специальные оперативно-розыскные и следственные мероприятия, доступ к финансовой информации), наличие достаточных финансовых и материально-технических ресурсов и тому подобное.

Одной из важнейших гарантий независимости НАБУ является исключительная подследственность уголовных правонарушений. Важно чтобы другие органы не могли дублировать подследственные НАБУ производства, истребовать их от НАБУ.

Исключительная подследственность НАБУ закреплена в Уголовном процессуальном кодексе Украины (УПК) (ч. 5 ст. 216), но систематически нарушается (на ведомственном уровне) и подвергается внешним посягательствам.

Попытки законодательных изменений на фоне "масок-шоу"

НАБУ начало проводить расследование в конце 2015 года, а уже в октябре 2016 года в парламенте зарегистрировали законопроект (№ 5212), которым предлагалось разрешить Генпрокурору "в исключительных случаях" передавать производство из подследственности НАБУ другому органу расследования.

В конце ноября 2017 года СБУ и Генеральная прокуратура (ГПУ) арестовали негласных сотрудников НАБУ, обыскали секретную квартиру и подняли информационный скандал, во время которого ГПУ обнародовала личные данные и назвала нескольких спецагентов НАБУ, которые работали под прикрытием.

В 2023 году была еще одна попытка посягательства на исключительную подследственность НАБУ по преступлениям топ-коррупции – инициатива Президента Украины приравнять топ-коррупцию к государственной измене и передать дела НАБУ в СБУ.

Ну и самые свежие события. 21.07.2025 СБУ и ГБР при поддержке Офиса генпрокурора провели более 70 обысков у сотрудников НАБУ и САП.

На следующий день правоохранительный комитет Верховной Рады на внеочередном заседании включил правки об ограничении работы НАБУ и САП в законопроект № 12414, который изначально касался других вопросов, связанных с исчезновением лиц без вести в условиях военного положения (как следует и из его названия).

Изменения предусматривали, в частности, право Генпрокурора менять подследственность НАБУ. В тот же день парламент поддержал законопроект в целом 263 голосами, а Президент его подписал. Так появился закон № 4555.

Уже 24.07.2025 на сайте ВРУ опубликовали президентский законопроект №13533, обозначенный как неотложный.

31.07.2025 Рада приняла закон, а президент его подписал. Законопроект №13533 (который стал законом от 31.07.2025 № 4560-IX) является почти зеркальной отменой положений закона № 4555, то есть статус-кво восстановлен.

Здесь важно заметить, что закрепленная в законе (возвращенная) невозможность Генпрокурора менять по своему усмотрению исключительную подследственность НАБУ, кроме прочего, является защитой антикоррупционных органов от политического вмешательства, поскольку еще назначение на должность Генпрокурора лица без высшего юридического образования, кажется, окончательно продемонстрировало, что в этой должности существенно больше политического, чем профессионального.

Ведомственные вмешательства

Вмешательство в расследование НАБУ принимали различные формы: параллельные расследования, передача производств от НАБУ в другие органы досудебного расследования и отказ в передаче производств в НАБУ. Часто другие следственные органы начинали производства, которые явно относились к подследственности НАБУ. Другой способ манипулировать подследственностью – квалифицировать правонарушение как преступление, которое не относится к подследственности НАБУ.

Для того, чтобы не создалось впечатление, что это позорное явление является проявлением здоровой конкуренции правоохранителей, подпитанной чисто спортивным интересом заработать лучшие показатели, важно осознать последствия нарушения подследственности, особенно исключительной подследственности НАБУ.

Кроме очевидного – возможности спустить дело другим органом "на тормозах", есть и менее очевидные негативные последствия, например, недостаточная квалификация других органов, что непременно приводит к затягиванию и неэффективности расследования.

Кроме сухих статистических данных, эту проблематику ярко иллюстрирует стабильная практика Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) о нарушении разумных сроков расследования. Например, свежее решение от 13.11.2025 по делу "Ивченко против Украины" (заявление № 10095/24), в котором ЕСПЧ установил нарушение п. 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Конвенция) в связи с чрезмерной продолжительностью уголовного производства (с 2014 года и до сих пор не завершено) и отсутствием эффективного средства юридической защиты для обжалования такой чрезмерной продолжительности.

Вредные последствия, вызванные невыполнением правил надлежащей подследственности, начали проявляться уже в первые годы работы НАБУ. Например, в июне 2016 года Апелляционный суд Киева отменил решение суда первой инстанции о задержании лица (городского головы), подозреваемого в получении взятки в размере 1 млн евро, учитывая то, что расследование было осуществлено ненадлежащим следственным органом.

В мае 2017 года местный суд отказался начать судебное разбирательство по делу заместителя Министра здравоохранения, который якобы получил неправомерную выгоду, и вернул обвинительный акт прокуратуре, в основном из-за нарушения правил подследственности (дело было расследовано следователями местной прокуратуры, а не НАБУ под процессуальным руководством САП).

Но и это еще не все. Существуют по крайней мере два малоочевидных, но крайне важных последствия нарушения подследственности, которые сведут на нет результаты любого расследования:

1. Нарушение подследственности приводит к нарушению подсудности, а потому ставит под сомнение судебное решение по результатам всего процесса.
2. Доказательства, собранные с нарушением правил подследственности могут быть признаны недопустимыми, то есть, не могут быть положены в основу обвинения, суд не сможет обосновывать ими свое решение.

Влияние подследственности на подсудность

Правильное определение подсудности обеспечивает право человека на рассмотрение дела судом, установленным законом, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также ст. 7 Всеобщей декларации прав человека и ч. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах.

С помощью правил о подсудности обеспечивается также равенство всех граждан перед законом и судом (ст. 24 Конституции Украины и ст. 10 УПК).

Соответственно, нарушение подсудности является следствием отмены судебного решения (п. 6 ч. 2 ст. 412 УПК), а все судебное разбирательство может быть признано несправедливым в нарушение ст. 6 Конвенции (например, решение ЕСПЧ по делу "Фельдман против Украины" от 08.07.2010, заявления № 76556/01 и 38779/04).

Формула подсудности Высшего антикоррупционного суда (ВАКС) (ст. 33-1 УПК) имеет привязку к ч. 5 ст. 216 УПК, то есть, к подследственности НАБУ. Верховный Суд также считает, что предметная подсудность ВАКС должна быть четко согласована с подследственностью.

Применять выводы о жесткой привязке подсудности ВАКС к подследственности НАБУ стоит с одним важным уточнением: нарушение подследственности НАБУ не должно делать невозможным подсудность ВАКС. В противном случае одно нарушение порождает другое и делает невозможным его исправление.

Проиллюстрировать проблематику можно на примере уголовного производства в отношении экс-заместителя председателя Высшего хозяйственного суда, досудебное расследование в котором осуществляли следователи Государственного бюро расследований (ГБР) и, соответственно, санкционирование всех мер обеспечения уголовного производства получали в Печерском районном суде г. Киева. Апелляционная палата ВАКС (АП ВАКС) отменила постановление следственного судьи Печерского районного суда Киева о применении меры пресечения в виде содержания под стражей безальтернативно в том числе по причинам нарушения правил подсудности.

Одним из условий подсудности уголовного производства Высшему антикоррупционному суду является перечень признаков, приведенных в ч. 5 ст. 216 УПК Украины. Поскольку эта норма определяет подследственность НАБУ, то признавая подсудность дела за ВАКС, суд фактически признает за таким производством и подследственность НАБУ, хотя прямо это и не формулирует.

Этот пример дополнительно подтверждает, что нарушение правил исключительной подследственности НАБУ непременно приводит и к нарушению правил подсудности. Подход АП ВАКС свидетельствует, что с позиций защиты воплощенных в законе целей создания и независимости антикоррупционных институтов, законодательную привязку подследственности НАБУ к подсудности ВАКС следует толковать в значении: ВАКС подсудны производства, которые по закону должны были бы относиться к подследственности НАБУ.

Недопустимость доказательств

Конституция Украины (ч. 3 ст. 62) утверждает, что обвинение не может основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. Конституционный Суд Украины при толковании этой нормы (решение от 20.10.2011 № 12-рп/2011) различил получение доказательств "с нарушением конституционных прав и свобод человека и гражданина" и "не уполномоченным на то лицом" как отдельные самостоятельные основания признания доказательств недопустимыми. Этот вывод подтверждается и положением УПК (ч. 1 ст. 86): "доказательство признается допустимым, если оно получено в порядке, установленном настоящим Кодексом". Логический вывод из этой нормы, что доказательство, полученное не в порядке, установленном УПК, признается не допустимым, породил в судебной практике концепцию "надлежащей правовой процедуры" как мерила проверки допустимости доказательств.

Верховный Суд (ВС) сформулировал вывод, что осуществление досудебного расследования с нарушением правил подследственности, то есть, не уполномоченными на то лицами (органами) признается существенным нарушением прав человека и основных свобод и является следствием признания полученных доказательств недопустимыми. Наиболее полно эта позиция освещена, расширена и обобщена в постановлении Объединенной палаты Кассационного уголовного суда ВС (ОП или ОП ККС ВС) от 24.05.2021 (по делу № 640/5023/19).

Объединенная палата установила, что вопрос подследственности четко урегулирован УПК и не допускает усмотрения (дискреции) прокурора. "Стратегическая цель института подследственности заключается в обеспечении права лица на объективное и беспристрастное расследование, и как результат – обеспечение предусмотренного Конвенцией права лица на справедливый суд". Следствием несоблюдения надлежащей правовой процедуры как составного элемента принципа верховенства права является признание доказательств, полученных в ходе досудебного расследования недопустимыми (на основании ст. 86, п. 2 ч. 3 ст. 87 УПК) как таких, которые собраны (получены) неуполномоченными лицами (органом), с нарушением установленного законом порядка.

Эта правовая позиция возникла в 2020 году, наиболее полно сформулирована ОП ККС ВС в мае 2021 года и ККС ВС продолжил ее последовательно использовать в постановлениях в 2021, 2022, 2023, 2024 гг. Это основная практика, мейнстрим. Однако, без каких- отступлений от указанных правовых позиций, в Украине действует еще одна (противоположная) ветвь практики ККС ВС, которая пользуется аргументами (концептуальным подходом) постановления БП ВС от 31.08.2022 по делу № 756/10060/17, а также правовым заключением ККС ВС по делу № 761/34746/17, обе – в нерелевантных правоотношениях. По этой "апокрифической" (и пока менее многочисленной) практике, одного нарушения подследственности недостаточно, а надо еще установить были ли следователи действительно заангажированы или предвзяты. В противном случае, если следователь проводит следственные действия, предусмотренные УПК, то нарушение подследственности якобы не влияет на допустимость доказательств.

Что предлагают ученые?

Неожиданный плюрализм правовых позиций ВС коррелирует с (ожидаемой) разнообразием научных мнений, которые варьируют от идеи прямого законодательного запрета применения последствий нарушения правил подследственности в виде признания недопустимыми доказательств, до противоположной – прямо закрепить в УПК Украины положение о недопустимости доказательств, полученных вследствие нарушения правил подследственности.

Промежуточным можно признать предложение сделать дальнейший судебный процесс более предсказуемым, перенеся оценку последствий несоблюдения правил подследственности на стадию досудебного расследования, передав такие полномочия следственным судьям.

Итак, проблема существует и окончательного решения пока не имеет. Однако до изменения основной практики ВС или законодательства нарушители подследственности, а особенно исключительной подследственности НАБУ, чисто статистически имеют крайне туманную судебную перспективу расследуемых производств. Поскольку не знать этого они не могут, это дает повод для неутешительного предположения о не совсем конструктивных целях таких процессуальных проходимцев.

В завершение добавлю, что гражданское общество, кажется, осознало важность независимости антикоррупционных органов, что должно было бы стимулировать власть в демократическом государстве, если не способствовать укреплению такой независимости, то по крайней мере не подрывать ее слишком очевидно.

Зато доверие общества к антикоррупционным органам (по результатам социологических исследований) все еще крайне низкое. Возможно, это изменится в случае окончания "Миндичгейта" в соответствии с общественными ожиданиями.

Как практик в уголовном процессе, я тоже не в восторге от деятельности антикоррупционной вертикали, но вынужден признать, что в Украине они пока лучше. Этот парадокс напоминает неочевидную историческую параллель. Инквизиционные трибуналы, запечатленные в сознании современного человека как уродливый пример неадекватной религиозной цензуры, принуждения и жестокости, на самом деле вводились как попытка сделать более предсказуемым, профессионализировать, стандартизировать и в определенной степени гуманизировать тогдашний уголовный процесс.

По сравнению с местными светскими судами, где еще широко использовались ордалии ("суд божий" – судьбу подсудимого решали боги или поединки), самосуд, локальные обычаи и хаотичные судебные процессы, инквизиция была более "системной" и предсказуемой. Так и деятельность антикоррупционных органов качественно отличается от практик других правоохранительных органов, которые иногда все еще не смогли отойти от влияния прогрессивных (для XIII века) веяний инквизиционного процесса. Главное – не остановить этот процесс по примеру недружественных "соседей".

Афанасий Карлин, партнер ESQUIRES, адвокат