29 ноября 1947 года Генассамблея ООН проголосовала за резолюцию № 181 о прекращении британского мандата в Палестине и о создании на ее территории двух независимых государств – еврейского и арабского. Несмотря на сопротивление арабских стран, резолюция была принята тридцатью тремя голосами против тринадцати. Так были заложены основы для последующего провозглашения и международного признания Израиля.

Будем говорить откровенно: еврейское государство вряд ли появилось бы на карте мира, если бы не страшная трагедия, пережитая евреями в годы Второй мировой войны.

После ужасов Холокоста миллионы сторонних наблюдателей искренне сочувствовали еврейскому народу – и приняли его сторону в ближневосточном противостоянии. Для израильтян этот символический капитал был не менее ценен, чем пушки, танки и боевые самолеты. В течение многих десятилетий на Западе помнили, что Израиль – не обычная страна, а страна жертв, уцелевших в нацистских гетто и концлагерях.

Новая война на Ближнем Востоке в 2023–2025 годах примечательна тем, что она способствовала почти полному обнулению этого символического капитала. В израильтянах, бомбящих Газу, перестали видеть потомков евреев, прошедших Аушвиц и Майданек. Сегодня среди прогрессивной западной общественности популярны антиизраильские и антисионистские лозунги.

Похоже, эпоха сочувствия к народу, пережившему Холокост, подходит к концу. И теперь Израиль может полагаться только на силу оружия.

Нынешнюю Украину часто сравнивают с Израилем. С 2014 года многие отечественные активисты рассматривали милитаризированное израильское государство как образец для подражания. Подчеркивалось, что мы тоже должны превратиться в страну, способную за себя постоять.

Но еще раньше Украина попыталась стать страной, которой сочувствуют за рубежом.

Когда в середине 2000-х президент Виктор Ющенко заговорил о трагедии Голодомора, его месседжи были адресованы не только внутренней, но прежде всего внешней аудитории. Виктор Андреевич подчеркивал, что в ХХ веке украинцы стали жертвой злодеяния, сопоставимого с Холокостом. И что Украина, подобно Израилю, заслуживает особого отношения к себе.

Но историческая драма 1930-х, замалчивавшаяся десятилетиями и малоизвестная в мире, так и не стала настоящим триггером сочувствия. Мало кто сопереживал современным украинцам именно потому, что их предки когда-то пострадали от искусственного голода. Скорее наоборот: Голодомор признавали геноцидом страны, благосклонные к Украине в ХХI веке.

После аннексии Крыма и российской интервенции на Донбассе Украина тоже боролась за чужое сочувствие – и тоже не добилась желаемого в полной мере. Хотя на Западе осудили агрессию РФ, отторжение наших территорий не было воспринято как подлинная человеческая трагедия. Тем более что жизненные условия в неоккупированной части Украины оставались вполне комфортными на всем протяжении гибридной войны.

Настоящее сочувствие пришло в Украину 24 феврали 2022 года, вместе с полномасштабным российским вторжением на нашу землю. Вместе с шокирующими новостями из Киева, Харькова, Одессы, Мариуполя, Николаева, Чернигова, Херсона.

Достучаться до глобального Юга так и не удалось, но коллективный Запад действительно проняло. Большую войну в Украине признали трагедией, невиданной со времен Второй мировой. На первых порах украинская хроника находила у западной аудитории не меньший эмоциональный отклик, чем сцены из "Списка Шиндлера" и "Пианиста". Мы дождались искреннего и массового сопереживания.

После 24.02.22 это сочувствие конвертировалось в беспрецедентную солидарность с украинским народом. В щедрую финансовую поддержку нашего государства. В потоки зарубежной гуманитарной помощи. В поставки оружия для защиты Украины. И, конечно, в благоприятные условия для сотен тысяч украинских беженцев за рубежом.

Однако у чужого сочувствия и милосердия всегда есть пределы – как психологические, так и материальные. К четвертому году масштабной войны стало очевидно, что запас сопереживания Украине и украинцам сильно уменьшился.

В 2025-м Америка Дональда Трампа занялась неприкрытым шантажом украинского руководства. Параллельно Вашингтон фактически отказался от финансовой поддержки Киева. А странам Евросоюза все труднее изыскивать для этого необходимые средства.

По всей Европе урезаются программы помощи для беженцев из Украины. Ужесточаются условия получения социальных выплат. Звучат публичные обвинения в адрес самих беженцев – особенно молодых парней. Канцлер ФРГ Мерц уже призывает президента Зеленского не выпускать их за границу, а отправлять в окопы.

Добиваются успехов политики-популисты, открыто эксплуатирующие антиукраинскую риторику. После очередных выборов в Чехии новый спикер Томио Окамура демонстративно снимает со здания парламента украинский флаг. А новый польский президент Кароль Навроцкий упрекает Украину в неблагодарности и заявляет, что подписал закон о помощи украинцам в Польше в последний раз.

Есть ли объективные причины сопереживать украинцам меньше, чем год или два года назад?

Украина – все еще не Палестина, где в 2025-м удалось добиться хотя бы временного прекращения огня. Вопреки миротворческим усилиям Трампа (а, возможно, благодаря им) военная эскалация на нашей земле только усилилась. В 2025 году агрессор резко интенсифицировал удары по украинской территории. Приоритетной целью врага, развернувшего масштабный энергетический террор накануне зимы, стало именно мирное население. Те самые потенциальные беженцы, которых на Западе уже не ждут.

Таким образом, перед нами печальный парадокс: чем тяжелее приходится гражданскому населению Украины, тем меньше за рубежом готовы жалеть украинцев.

Как выяснилось, степень сочувствия к жертве определяется не столько ее страданиями, сколько настроениями и возможностями того, кто ей сочувствует. За 45 месяцев многие на Западе действительно устали от нашей войны. Лимиты чужого милосердия постепенно исчерпываются. Хотя сама война не закончилась и не стала менее жестокой и разрушительной – а совсем наоборот.

Правда, не каждый способен честно признаться: "Мы сочувствуем украинцам все меньше, поскольку это сочувствие оказалось для нас слишком обременительным и затратным". В такой ситуации люди часто нуждаются в благовидном самооправдании. И тогда на помощь приходит старый добрый виктимблейминг.

Если вас утомило сопереживание Украине, вы с высокой вероятностью обвините ее в том, что она ведет себя неправильно и поэтому не заслуживает сопереживания. Именно такие месседжи распространялись в зарубежном публичном пространстве в последнее время.

Украинцы не заслуживают сочувствия, потому что сами спровоцировали Путина на вторжение и отказываются идти на компромисс с РФ – эту версию продвигал коллективный пророссийский Орбан.

Украинцы не заслуживают сочувствия, потому что злоупотребляют чужим состраданием и не испытывают благодарности к партнерам – эту точку зрения популяризировал коллективный Навроцкий.

Украинцы не заслуживают сочувствия, потому что разворовывают западную помощь – эта позиция распространена в трамповской Америке, и скандальный "Миндичгейт" добавил аргументов ее сторонникам.

Украинцы не заслуживают сочувствия, потому что не хотят воевать за свою страну, а пытаются спрятаться в ЕС – этот нарратив оказался особенно популярен в Германии, на фоне дебатов о возвращении обязательного призыва в Бундесвер.

Характерно, что даже защитники и лоббисты Украины на Западе реже говорят о сострадании к украинцам – и все чаще делают акцент на том, что украинское поражение больно ударит по самому Западу.

Они тоже понимают, что апеллировать к обычному человеческому сочувствию становится все сложнее.

За 45 месяцев большой войны Украина не стала вторым Израилем. Но, подобно израильтянам, мы уже знаем, каково это: когда тебе отказывают в сопереживании, которое вроде бы было гарантировано самой историей.

В результате приходится полагаться не столько на чужую эмпатию, сколько на собственное оружие. Вот только Киеву без чужого сочувствия будет несравнимо труднее, чем Иерусалиму.

Михаил Дубинянский