С начала вооруженной агрессии против Украины Российская Федерация задерживает наших граждан — как на оккупированных территориях, так и на собственной — военных и гражданских. Одних — на несколько часов, других — на годы. До 24 февраля 2022 года речь шла о нескольких тысячах таких лиц, после — о десятках тысяч. И каждый из них нуждается в поддержке государства. Но, к сожалению, не каждый ее получает.

Неодинаковый подход вызывает возмущение и публичные дискуссии — пострадавшие не понимают, почему получают отказы, отдельные общественные организации обвиняют государство и коллег, а государство пока не ищет выход.

Необходимость поддержки

2014 год. Россия захватывает Крым, впоследствии — часть Луганской и Донецкой областей. В Украине объявляют антитеррористическую операцию, а затем — Операцию объединенных сил. Во время боевых действий сотни, а то и тысячи военных попадают в плен. Все помнят события в Иловайске, вблизи Луганского аэропорта, бои за Дебальцево, а также кадры с так называемым "парадом военнопленных" в Донецке. В то же время несколько тысяч гражданских, в частности из-за их публичной проукраинской позиции или протестных действий, задерживают на оккупированных территориях, держат в тюрьмах и подвалах —, например, в донецком застенке "Изоляция". Именно там были журналист Станислав Асеев и ученый-религиовед Игорь Козловский. Тогда же россияне начали активное преследование украинских активистов в Крыму.

Несколько лет забота государства о таких людях была ситуативной. Главное, что требовали семьи и общество — скорейшего освобождения. В конце концов кого-то возвращали во время так называемых обменов военнопленными, кого-то — через процедуру перемещения в Украину. Кадры обмена в сентябре 2019 года облетели весь мир: объятия, интервью у трапа самолета кинорежиссера Олега Сенцова, журналиста Романа Сущенко, моряков, задержанных в Керченском проливе.

Однако, несмотря на успешные истории, несколько сотен граждан Украины продолжали находиться в российских тюрьмах или тюрьмах на оккупированных территориях и в РФ. Их родные, представители правозащитных организаций обращались в различные государственные органы, международные организации и государства-посредников с просьбой о поиске гражданских и военных и их возвращении. А также за государственной поддержкой, прежде всего материальной.

Именно поэтому Кабмин сначала согласовал постановление о поддержке семей задержанных политических заключенных. Ее предоставили как гражданским из Крыма, так и военным, задержанным на востоке Украины. Затем появился и проект закона "О социальной и правовой защите лиц, в отношении которых установлен факт лишения личной свободы в результате вооруженной агрессии против Украины, и членов их семей", который предназначен для гарантирования различных видов поддержки, в частности, ежегодную материальную помощь семье во время задержания родного человека в размере 100 тысяч гривен, такую же после освобождения. Этот закон инициировал Президент Украины. Парламент принял его в конце января 2022 года.

До начала полномасштабного вторжения осталось меньше месяца.

Ограниченно пригодный

Согласно закону помощь не могла предоставляться всем задержанным гражданам на оккупированных территориях. По международному праву страна - оккупант обязана поддерживать порядок в оккупации, то есть ей разрешено задерживать тех, кто совершил общеуголовное правонарушение — кражу, убийство, торговал наркотиками и тому подобное. Эта помощь предусматривалась для тех, кто оказывал сопротивление оккупации.

В статье 2 закона четко определены категории тех, кого государство берет под свою особую защиту.

Первая — военные, то есть лица, принадлежащие к силам безопасности и обороны Украины и подпадающие под категории, определенные Третьей Женевской конвенцией об обращении с военнопленными и Приложением протокол I к женевским конвенциям. Поскольку закон принимался до полномасштабного вторжения, то законодатель даже не решился назвать военных пленными.

Вторая — гражданские. Речь о тех, кто осуществлял деятельность, направленную на защиту суверенитета и территориальной целостности Украины:

• помогал силам обороны (например, передавал информацию о враге),
• публично выражал сопротивление оккупации,
• отказывался брать российские паспорта или голосовать на псевдовыборах,
• был преследуемым из-за профессиональной деятельности (журналисты, медики, учителя украинских дистанционных школ),
• принадлежал к категории так называемых "заложников" в контексте антитеррористической операции — то есть РФ хотела поменять людей на, скажем, территории.

На момент принятия закон был достаточно нишевым, поскольку украинцев в руках врага по состоянию на 24 февраля 2022 года было не так и много — в целом не более 450 граждан. И военных среди них были единицы, большинство — гражданские.

Но им всем или их семьям приходилось предоставлять государству информацию о причинах задержания, а не условиях содержания.

Государству в лице специально созданной комиссии для рассмотрения заявлений и установления факта. Сначала такая действовала на базе Министерства реинтеграции, а с начала 2025 года работает при Министерстве развития общин. В состав комиссии входили и входят представители различных государственных органов и профессиональных правозащитных организаций, которые имеют экспертизу по фиксации нарушений в контексте вооруженной агрессии против Украины. Состав комиссии неоднократно обновлялся.

Информацию о причинах задержания заявители вплетали в текст заявлений об установлении факта задержания, не добавляя никаких дополнительных документов - подтверждений.

Например, речь шла о публичной деятельности: жителя Донецка задержали за его проукраинскую страницу в соцсетях; жителя Симферополя арестовали за выход на акцию протеста; бывшего военнослужащего похитили из собственного дома в Луганске, потому что он скрывал украинского спецназовца; врача бросили за решетку за отказ предоставить информацию о пациентах — украинских военных.

Или скрытую. С 2014 года в оккупации были (и сейчас есть) люди, которые добровольно или за вознаграждение соглашались вести шпионскую или подрывную деятельность.

Я точно знаю, что ко многим операциям по ликвидации главарей незаконных вооруженных формирований — таких как Михаила Толстых ("Гиви") и Арсена Павлова ("Моторолы") — были причастны гражданские или лица, которых удерживали в статусе гражданских. По последним родственникам фактически приходилось писать детектив, устанавливая данные кураторов или их контактные данные. И многим удавалось.

Кстати, родственники таких шпионов-диверсантов принимали активное участие в обсуждениях проекта упомянутого закона — они понимали, что шансы получить признание на уровне участника боевых действий минимальны, но предложенная форма поддержки семей и освобожденных будет по крайней мере приемлемой.

Несправедливость или недоработки

24 февраля 2022 года изменило все.

После начала полномасштабного вторжения под оккупацию быстро попали огромные территории, а с ними — тысячи украинцев. Гражданские, которые выходили на массовые акции протеста против оккупантов, водители - волонтеры, которые вывозили из оккупированных городов женщин и детей, медики, журналисты, учителя. В то же время в плену врага оказались еще тысячи военнослужащих. Только во время боев за Мариуполь в плен попало около 4 тысяч защитников города — морпехов, нацгвардейцев, пограничников. И все эти люди нуждались в поддержке.

Мог ли ее обеспечить закон, который вступил в силу 19 ноября 2022 года. Однозначно — нет. Особенно в отношении гражданских.

Различные правозащитные организации в Украине документируют военные преступления против гражданских, в частности, случаи произвольных задержаний и похищений в оккупации. Медийная инициатива за права человека имеет свой список задержанных. В нем — более двух тысяч фамилий. И это без уже освобожденных во время обменов военнопленными или иным образом — многим гражданским из подвалов и тюрем, на самом деле, удается освободиться при различных обстоятельствах без участия государства.

Актуальность государственной поддержки возрастала, но возможностей от государства не становилось больше: закон с довольно ограниченными возможностями действовал, уточнения в него не вносились, а Правительство не предлагало никаких отдельных программ по поддержке пострадавших, в частности, незаконно задержанных.

И прежде всего тех, кого не задерживали из-за публичной проукраинской позиции, а часто по неизвестным никому причинам. Например, более 300 жителей Киевской, Сумской, Черниговской областей были задержаны во время оккупации прямо на улицах своих сел и городков и вывезены в РФ не потому что они контактировали с представителями Сил обороны, а потому что они оказались рядом с оккупантами, которые убивали и похищали. Такие же случаи фиксировались во время оккупации частей Харьковской, Херсонской, Запорожской областей.

В отношении большинства из них государство в лице комиссии не могло установить факт лишения личной свободы в результате вооруженной агрессии против Украины, как об этом записано в законе, потому что не могли указать на причинно-следственные связи между своими действиями по отстаиванию национальных интересов и фактом его незаконного задержания.

А текст закона читали лишь единицы. Большинство родных и, собственно, освобожденных, видели только название и подавали документы — получали и получают отказы. Среди них те, кто, например, был задержан в 2022 году в Купянске или Балаклее Харьковской области, в Мариуполе при выезде из города, в Херсоне во время оккупации.

Естественно, ситуация вызвала конфликты, в том числе и публичные: мол, семьи и освобожденные возмущаются, требуют справедливости, ведь люди, которых держали в подвалах и тюрьмах, которых пытали и унижали, часто остаются без какой-либо помощи. А эмоциями так легко манипулировать, что делают отдельные публичные лица и, к сожалению, коллеги-правозащитники, которые фактически заставляя комиссию нарушать закон, устанавливая факт для всех освобожденных. Мол, комиссия плохая, она не поддерживает пострадавших.

В конце концов, если посмотреть на ситуацию со стороны — она выглядит, действительно, несправедливой.

С одной стороны преследование и незаконное лишение свободы гражданских на оккупированных территориях часто не зависит от их общественной и политической позиции, но все пострадавшие требуют и нуждаются в поддержке — психологической, медицинской, социальной, правовой и материальной.

С другой — действует закон, который не позволяет комиссии, устанавливающей факт задержания, принимать положительные решения.

В таких условиях, во-первых, надо признать: нынешний закон дает возможность поддерживать лишь ограниченный круг лиц — военных и гражданских, которые действовали в защиту Украины или пострадали из-за своей профессиональной деятельности. Нуждаются ли они в поддержке? Думаю, эта дискуссия, на самом деле, не актуальна. Да, нуждаются в помощи семьи военных, которые бросили все имущество в оккупированном Мариуполе или Бердянске, убегая из оккупации.

Да, нуждаются в помощи семьи журналистов, медийщиков из Мелитополя, местные жители многих городов и городков, которые не смирились с оккупацией и оказывали ей сопротивление, выходя на митинги или передавая информацию о передвижении сил и средств врага.

Во-вторых, в поддержке также нуждаются и другие гражданские граждане, которые были освобождены из незаконного заключения через обмены военнопленными или иным образом. И не важно, на сколько времени они были задержаны — несколько часов, день, неделю или больше. Известны случаи, когда враг забивал до смерти гражданских сразу после задержания. Именно для их поддержки государство должно выработать новое решение, не меняя закон.

И возможное решение может найти сейчас Кабмин — ряд правозащитных организаций уже обратились к премьер-- министру Украины о необходимости обеспечения эффективной системы государственной поддержки лиц, пострадавших от международных преступлений.

Во-первых, надо определить в составе Правительства субъект, уполномоченный на формирование и реализацию государственной политики в отношении лиц, пострадавших в результате вооруженной агрессии против Украины. Во-вторых, — ввести базовую систему поддержки для лиц, жизни или здоровью которых нанесен ущерб в результате совершения международных преступлений, в частности из-за пыток, незаконного лишения свободы, насильственных исчезновений или других тяжких нарушений. Комиссии же оставить право принимать решения в отношении лиц, совершавших конкретные действия, направленные на защиту суверенитета и территориальной целостности Украины. И для последних это может быть как дополнительным признанием от государства их усилий и неравнодушия.

Татьяна Катриченко — журналистка, председатель ОО "Медийная инициатива за права человека", член Комиссии по вопросам установления факта лишения лица личной свободы в результате вооруженной агрессии против Украины.